...узрел Красу на троне я и взгляд ее в себя вобрал, как вдох случайный.
Мну нашло себе новое развлечение) Напоминает чем-то форумные ролевки, которыми я увлекалась лет в пятнадцать. Ностальгииирую)
Уильям/Грелль. Академия шинигами. Играть вместе в спектакле драмкружка. "Это была импровизация".
Дверь резко распахнулась, и в комнату ворвался красный ураган.
«Прощай, спокойствие», - философски подумал Уильям и закрыл учебник. И без того не в меру активный, Сатклифф недавно получил роль в новом студенческом мюзикле и даже банальное «Доброе утро, Уилл!» теперь стал превращать в спектакль с песнями и плясками.
- To die, to sleeeeeeep, no mooooore!!! * – взвыл Грелль и драматично рухнул на кровать Спирса.
- Ты опять проспал первую пару? – нахмурился Уильям.
- И это тоже, - отмахнулся красноволосый шинигами, - но проблема в другом.
Спирс лишь недоверчиво хмыкнул. Вот зануднейший семинар по теории телепортации, к которому он уже битый час безуспешно готовился – проблема. А Сатклифф в последнее время только и знал, что носиться по академии, напевая «What a wonderful world, what a wonderful feeling…»**
- Нет, серьезно, это просто конец света! – продолжал возмущаться Сатклифф. – Все тексты выучены на зубок, танцы – отрепетированы, декорации – дорисованы. Даже костюмы сидят идеально! Премьера уже завтра! И что же это получается? Нас обламывает какой-то обнаглевший первокурсник, решивший, что роль дворецкого с одной-единственной репликой – слишком мало для его раздувшегося самолюбия! Теперь у нас некому сказать ключевую фразу!
- Кошмар, - саркастически поддакнул Уильям. – Вот как так вообще можно!
Он действительно не понимал, как так можно. Как можно заниматься какой-то нелепой постановкой, когда их так нагружают учебой.
Впрочем, Сатклиффу всегда все сходило с рук. Как он умудрялся учиться на одни пятерки, ничего при этом не делая, было загадкой для всей академии.
- Я знал, что ты обязательно поймешь меня, Уилли! – расплылся в счастливой улыбке Грелль. – Так значит я могу на тебя рассчитывать?
- Секунду! В каком это смысле «рассчитывать»? – подозрительно осведомился Спирс. То, что красноволосое недоразумение вознамерилось втянуть его в какую-то очередную авантюру, не оставляло сомнений. И самое печальное, что Ульям никогда не мог ему отказать.
Уильям Т. Спирс ненавидел сцену, ненавидел костюм дворецкого и ненавидел себя за дурацкую слабость к Сатклиффу. Ну вот что ему стоило собрать в кулак силу воли и остаться верным себе и учебнику по теории телепортации? Но нет, стоило красноволосому чудовищу состроить печальную физиономию, и Уилл опомниться не успел, как оказался за кулисами, в костюме дворецкого и с бумажкой, на которой Грелль накорябал ту самую ключевую фразу. Кажется, там было что-то длинное и витиеватое, но что именно – Уилл так и не понял. Каракули Сатклиффа порой не разбирал даже сам Сатклифф.
- Если что – импровизируй! – радостно сообщил он, в конце концов, и ускакал готовиться к собственному номеру.
Уильяму осталось лишь терпеливо вздохнуть и склониться над собственным текстом.
- Прошу прощения, леди… Загогулина… Еще одна загогулина… Чертеж классической косы Смерти, выполненный в жанре сюрреализм… - бормотал Спирс, усиленно продираясь сквозь корявые буквы. – Леди, прошу прощения за беспокойство, но в доме пожар?
Фраза была идиотской и, ко всему прочему, Уилл не был уверен, что разобрал ее правильно. Но времени на то, чтобы найти Грелля и спросить, что конкретно он хочет услышать, не осталось: на сцене как раз закончили исполнять полюбившуюся красноволосому шинигами «You’re just in love»***, после которой следовал выход Спирса.
«Ну ладно, вы все сами напросились», - подумал шинигами и решительно шагнул на сцену.
В зале стояла тишина, а на новое действующее лицо уставились сотни зеленых глаз. Уильям никогда не думал, что со сцены концертный зал академии кажется таким большим и что на дурацкие студенческие спектакли ходит столько народа. И главное, все от него чего-то ждут. Вот только чего?
Язык внезапно прилип к небу, а одна-единственная, но важная для сюжета реплика напрочь вылетела из головы. Полный зал заинтригованных шинигами вдруг показался Спирсу страшнее орды злобных демонов.
Оторвав титаническим усилием воли взгляд от зрителей, Уилл посмотрел на Сатклиффа. Красноволосый шинигами нервно подпрыгивал за кулисой и размахивал руками, пытаясь привлечь его внимание.
«Пожар! В доме пожар!» - прочел Спирс по его губам, обреченно сглотнул и снова перевел взор в зал.
- Пожааааааар! – истошно заорал он, и зрители тут же повскакивали со своих мест.
- Где пожар? Бежим скорее! Тушить? Нет, просто бежим! – слышалось со всех сторон. В зале начался полный разброд и шатание.
- Уилли, ты сдурел?! Что это было? – ошарашенно воскликнул выскочивший на сцену Сатклифф.
- Импровизация, - мрачно сообщил Спирс. – Все как ты советовал.
Несколько секунд Грелль смотрел на него со смесью возмущения и недоумения, а потом от души расхохотался.
*
To die, to sleep;
No more; and by a sleep to say we end
The heart-ache and the thousand natural shocks
That flesh is heir to, tis a consummation
Devoutly to be wish’d.
У. Шекспир, отрывок из монолога Гамлета
**
Песня из сериала «Дживс и Вустер»
You're Just in Love
What a wonderful world,
What a wonderful feeling
When your heart is reeling, and
You're just in love
What a wonderful day,
Full of sunshine and clover
It's the same the world over when
You're just in love
Nothing you can do about it
It will make you sing
You'll find that you can't live without it
It's everything
What a wonderful time
To be giving those kisses
You'll be Mr. and Mrs. When
You're just in love
What a wonderful smile,
Do you hear the bells ring, dear
It's the promise of spring dear,
You're just in love
What a wonderful mood
Couldn't buy it with money
But you'll say it with honey
When you're just in
You're just
You're just in love
You're just in love!
***
Уильям|Грелль. Академия шинигами. Пытаться сорвать экзамен.
- Прямо сейчас? Не дождешься! - прошептал Уильям одними губами и выразительно посмотрел на листающего его зачетку экзаменатора.
«Ну и пожалуйста!» - Грелль гордо вздернул подбородок и отвернулся к окну. Впрочем, ненадолго. На улице не происходило ровным счетом ничего интересного, план собственного ответа он продумал до мелочей, а наблюдать за грандиозным провалом всезнайки Уильяма Т. Спирса было так захватывающе.
«Сатклифф, я тебя убью!» - ясно читалось в глазах Уилла, когда красноволосый шинигами осмелился вновь на него посмотреть.
Грелль заколебался, но все-таки не изменил своего решения. Как на Землю сбегать, в весенний Париж - так в развеселой компании поклонниц, а как нудную теорию телепортации сдавать - так исключительно стараниями верного Сатклиффа. Обойдется на этот раз без пятерок по всем предметам, чертов предатель! Хоть бы французских булочек притащил в качестве утешения…
Красноволосому шинигами внезапно стало грустно. Голодный, уставший и тревожимый мыслями о грядущем экзамене, он сидел в альма-матер с самого утра. Ему очень хотелось вкусных бриошей и парочки ободряющих слов из уст Спирса. Однако тот старательно изображал перед экзаменатором молчаливый памятник самому себе.
«Выкручивайся сам», - упрямо подумал Грелль и принялся рисовать в экзаменационной работе какой-то дождливый пейзаж.
Наблюдавший за ним краем глаза Уильям обреченно вздохнул и начал припоминать координаты лучшей парижской кондитерской. Через секунду посреди кабинета возникло блюдо бриошей: шоколадные, кремовые, ромовые, они наполнили кабинет умопомрачительным запахом и моментально отвлекли студентов от работы.
- Уилли, я тебя обожаю! – едва ли не жмурясь от удовольствия сообщил Сатклифф и цапнул с блюда ближайший бриош.
Возмущенная отповедь экзаменатора потонула в восторженных воплях голодных студентов.
Себастьян. "Жизнь моя теперь похожа на болото из которого мне не выбраться никогда. И имя болоту - Сиэль".
Я задерживаю дыхание и наливаю в чашку Эрл Грей. С недавних пор я ненавижу запах бергамота. Резкий и тошнотворный, он ассоциируется у меня со всем, что я ненавижу. Кстати говоря, ненавидеть я тоже стал не так давно. Демонов почему-то считают злобными и лживыми тварями, но, по сути, с чего бы это им злиться? И ради чего лгать? Люди, мелкие и суетливые создания, могут быть очень раздражающими в своей глупости, но их души стоят того, чтобы терпеливо ждать. Мне даже нравилось это ожидание. Честное слово, порой это было так весело. Вот и еще одно преимущество человеческого общества. Мир все-таки не делится на черное и белое. Жаль, что не все это понимают.
Привычное утреннее приветствие, привычный чай, привычные движения рук, застегивающих твой камзол. Этот ритуал давно набил оскомину и кажется единственной неизменяемой вещью во вселенной. А ведь раньше в твоей жизни постоянно что-то происходило, обстоятельства менялись каждую секунду. Порой твоя жизнь напоминала мне венецианский карнавал, где за маской может скрываться кто угодно. Ты не знаешь наверняка, что этот таинственный «кто угодно» выкинет в следующий момент, но до чего же интересно эти моменты просчитывать! Тем более, что и твое лицо украшает праздничная маска.
Но ты хотел стабильности. Что ж, этого следовало ожидать. Маленькому английскому графу не место на венецианском карнавале, слишком уж много там вседозволенности. Ты хотел стабильности и получил ее за мой счет. Браво, граф! Моя жизнь превратилась в болото, из которого мне не выбраться никогда. И имя этому болоту – Сиэль Фантомхайв.
Уильям/Грелль. Академия шинигами. Играть вместе в спектакле драмкружка. "Это была импровизация".
Дверь резко распахнулась, и в комнату ворвался красный ураган.
«Прощай, спокойствие», - философски подумал Уильям и закрыл учебник. И без того не в меру активный, Сатклифф недавно получил роль в новом студенческом мюзикле и даже банальное «Доброе утро, Уилл!» теперь стал превращать в спектакль с песнями и плясками.
- To die, to sleeeeeeep, no mooooore!!! * – взвыл Грелль и драматично рухнул на кровать Спирса.
- Ты опять проспал первую пару? – нахмурился Уильям.
- И это тоже, - отмахнулся красноволосый шинигами, - но проблема в другом.
Спирс лишь недоверчиво хмыкнул. Вот зануднейший семинар по теории телепортации, к которому он уже битый час безуспешно готовился – проблема. А Сатклифф в последнее время только и знал, что носиться по академии, напевая «What a wonderful world, what a wonderful feeling…»**
- Нет, серьезно, это просто конец света! – продолжал возмущаться Сатклифф. – Все тексты выучены на зубок, танцы – отрепетированы, декорации – дорисованы. Даже костюмы сидят идеально! Премьера уже завтра! И что же это получается? Нас обламывает какой-то обнаглевший первокурсник, решивший, что роль дворецкого с одной-единственной репликой – слишком мало для его раздувшегося самолюбия! Теперь у нас некому сказать ключевую фразу!
- Кошмар, - саркастически поддакнул Уильям. – Вот как так вообще можно!
Он действительно не понимал, как так можно. Как можно заниматься какой-то нелепой постановкой, когда их так нагружают учебой.
Впрочем, Сатклиффу всегда все сходило с рук. Как он умудрялся учиться на одни пятерки, ничего при этом не делая, было загадкой для всей академии.
- Я знал, что ты обязательно поймешь меня, Уилли! – расплылся в счастливой улыбке Грелль. – Так значит я могу на тебя рассчитывать?
- Секунду! В каком это смысле «рассчитывать»? – подозрительно осведомился Спирс. То, что красноволосое недоразумение вознамерилось втянуть его в какую-то очередную авантюру, не оставляло сомнений. И самое печальное, что Ульям никогда не мог ему отказать.
~*~*~*~*~
Уильям Т. Спирс ненавидел сцену, ненавидел костюм дворецкого и ненавидел себя за дурацкую слабость к Сатклиффу. Ну вот что ему стоило собрать в кулак силу воли и остаться верным себе и учебнику по теории телепортации? Но нет, стоило красноволосому чудовищу состроить печальную физиономию, и Уилл опомниться не успел, как оказался за кулисами, в костюме дворецкого и с бумажкой, на которой Грелль накорябал ту самую ключевую фразу. Кажется, там было что-то длинное и витиеватое, но что именно – Уилл так и не понял. Каракули Сатклиффа порой не разбирал даже сам Сатклифф.
- Если что – импровизируй! – радостно сообщил он, в конце концов, и ускакал готовиться к собственному номеру.
Уильяму осталось лишь терпеливо вздохнуть и склониться над собственным текстом.
- Прошу прощения, леди… Загогулина… Еще одна загогулина… Чертеж классической косы Смерти, выполненный в жанре сюрреализм… - бормотал Спирс, усиленно продираясь сквозь корявые буквы. – Леди, прошу прощения за беспокойство, но в доме пожар?
Фраза была идиотской и, ко всему прочему, Уилл не был уверен, что разобрал ее правильно. Но времени на то, чтобы найти Грелля и спросить, что конкретно он хочет услышать, не осталось: на сцене как раз закончили исполнять полюбившуюся красноволосому шинигами «You’re just in love»***, после которой следовал выход Спирса.
«Ну ладно, вы все сами напросились», - подумал шинигами и решительно шагнул на сцену.
В зале стояла тишина, а на новое действующее лицо уставились сотни зеленых глаз. Уильям никогда не думал, что со сцены концертный зал академии кажется таким большим и что на дурацкие студенческие спектакли ходит столько народа. И главное, все от него чего-то ждут. Вот только чего?
Язык внезапно прилип к небу, а одна-единственная, но важная для сюжета реплика напрочь вылетела из головы. Полный зал заинтригованных шинигами вдруг показался Спирсу страшнее орды злобных демонов.
Оторвав титаническим усилием воли взгляд от зрителей, Уилл посмотрел на Сатклиффа. Красноволосый шинигами нервно подпрыгивал за кулисой и размахивал руками, пытаясь привлечь его внимание.
«Пожар! В доме пожар!» - прочел Спирс по его губам, обреченно сглотнул и снова перевел взор в зал.
- Пожааааааар! – истошно заорал он, и зрители тут же повскакивали со своих мест.
- Где пожар? Бежим скорее! Тушить? Нет, просто бежим! – слышалось со всех сторон. В зале начался полный разброд и шатание.
- Уилли, ты сдурел?! Что это было? – ошарашенно воскликнул выскочивший на сцену Сатклифф.
- Импровизация, - мрачно сообщил Спирс. – Все как ты советовал.
Несколько секунд Грелль смотрел на него со смесью возмущения и недоумения, а потом от души расхохотался.
*
To die, to sleep;
No more; and by a sleep to say we end
The heart-ache and the thousand natural shocks
That flesh is heir to, tis a consummation
Devoutly to be wish’d.
У. Шекспир, отрывок из монолога Гамлета
**
Песня из сериала «Дживс и Вустер»
You're Just in Love
What a wonderful world,
What a wonderful feeling
When your heart is reeling, and
You're just in love
What a wonderful day,
Full of sunshine and clover
It's the same the world over when
You're just in love
Nothing you can do about it
It will make you sing
You'll find that you can't live without it
It's everything
What a wonderful time
To be giving those kisses
You'll be Mr. and Mrs. When
You're just in love
What a wonderful smile,
Do you hear the bells ring, dear
It's the promise of spring dear,
You're just in love
What a wonderful mood
Couldn't buy it with money
But you'll say it with honey
When you're just in
You're just
You're just in love
You're just in love!
***
Уильям|Грелль. Академия шинигами. Пытаться сорвать экзамен.
- Прямо сейчас? Не дождешься! - прошептал Уильям одними губами и выразительно посмотрел на листающего его зачетку экзаменатора.
«Ну и пожалуйста!» - Грелль гордо вздернул подбородок и отвернулся к окну. Впрочем, ненадолго. На улице не происходило ровным счетом ничего интересного, план собственного ответа он продумал до мелочей, а наблюдать за грандиозным провалом всезнайки Уильяма Т. Спирса было так захватывающе.
«Сатклифф, я тебя убью!» - ясно читалось в глазах Уилла, когда красноволосый шинигами осмелился вновь на него посмотреть.
Грелль заколебался, но все-таки не изменил своего решения. Как на Землю сбегать, в весенний Париж - так в развеселой компании поклонниц, а как нудную теорию телепортации сдавать - так исключительно стараниями верного Сатклиффа. Обойдется на этот раз без пятерок по всем предметам, чертов предатель! Хоть бы французских булочек притащил в качестве утешения…
Красноволосому шинигами внезапно стало грустно. Голодный, уставший и тревожимый мыслями о грядущем экзамене, он сидел в альма-матер с самого утра. Ему очень хотелось вкусных бриошей и парочки ободряющих слов из уст Спирса. Однако тот старательно изображал перед экзаменатором молчаливый памятник самому себе.
«Выкручивайся сам», - упрямо подумал Грелль и принялся рисовать в экзаменационной работе какой-то дождливый пейзаж.
Наблюдавший за ним краем глаза Уильям обреченно вздохнул и начал припоминать координаты лучшей парижской кондитерской. Через секунду посреди кабинета возникло блюдо бриошей: шоколадные, кремовые, ромовые, они наполнили кабинет умопомрачительным запахом и моментально отвлекли студентов от работы.
- Уилли, я тебя обожаю! – едва ли не жмурясь от удовольствия сообщил Сатклифф и цапнул с блюда ближайший бриош.
Возмущенная отповедь экзаменатора потонула в восторженных воплях голодных студентов.
Себастьян. "Жизнь моя теперь похожа на болото из которого мне не выбраться никогда. И имя болоту - Сиэль".
Я задерживаю дыхание и наливаю в чашку Эрл Грей. С недавних пор я ненавижу запах бергамота. Резкий и тошнотворный, он ассоциируется у меня со всем, что я ненавижу. Кстати говоря, ненавидеть я тоже стал не так давно. Демонов почему-то считают злобными и лживыми тварями, но, по сути, с чего бы это им злиться? И ради чего лгать? Люди, мелкие и суетливые создания, могут быть очень раздражающими в своей глупости, но их души стоят того, чтобы терпеливо ждать. Мне даже нравилось это ожидание. Честное слово, порой это было так весело. Вот и еще одно преимущество человеческого общества. Мир все-таки не делится на черное и белое. Жаль, что не все это понимают.
Привычное утреннее приветствие, привычный чай, привычные движения рук, застегивающих твой камзол. Этот ритуал давно набил оскомину и кажется единственной неизменяемой вещью во вселенной. А ведь раньше в твоей жизни постоянно что-то происходило, обстоятельства менялись каждую секунду. Порой твоя жизнь напоминала мне венецианский карнавал, где за маской может скрываться кто угодно. Ты не знаешь наверняка, что этот таинственный «кто угодно» выкинет в следующий момент, но до чего же интересно эти моменты просчитывать! Тем более, что и твое лицо украшает праздничная маска.
Но ты хотел стабильности. Что ж, этого следовало ожидать. Маленькому английскому графу не место на венецианском карнавале, слишком уж много там вседозволенности. Ты хотел стабильности и получил ее за мой счет. Браво, граф! Моя жизнь превратилась в болото, из которого мне не выбраться никогда. И имя этому болоту – Сиэль Фантомхайв.
Музыка, полумрак, великолепный зал и элегантные наряды. Так отвратительно-весело и омерзительно-романтично. Выпускные балы в Академии шинигами всегда удавались на славу: руководство знало в этом толк - покрываться пять лет плесенью над учебниками стоило уже ради одного этого праздника. Впрочем, у жнецов так или иначе не было выбора. Хотели они того или нет, но весь смысл их существования заключался в том, чтобы собирать души смертных. Других вариантов в Сумеречном мире и не было: академию оканчивали все. Конечно, время от времени находились оригиналы, то и дело норовившие сбежать в мир смертных. Полный полутонов и неопределенности, он манил, как театральная сцена. Сцена, на которой можно было поставить воистину гениальный спектакль. Жаль только, что любой сценарий рано или поздно заканчивается. А против воли Вселенной не пойдешь, она или ломает упрямцев, или же действует настолько хитроумно, что они и сами меняют свою позицию и все-таки возвращаются на место, предреченное им их же природой.
После Академии молодых шинигами ждала огромная и не слишком гостеприимная организация "Несущие смерть". Не слишком терпимая к своим членам, она нагружала их работой, равняла нерушимым дресс-кодом и давила жесткой иерархией. Она быстро расставляла все и всех по местам и именно поэтому работала как часы.
Грелль Сатклифф должен был оказаться на самом лучшем, самом перспективном, самом престижном месте. Он осознал это еще на первом курсе и шел к своей цели на протяжении всех пяти лет обучения. Амбиции, мозги и творческий полет фантазии всегда давали хороший результат. Он был лучшим на курсе... почти. У него была одна проблема. На первый взгляд тихая и несущественная, в итоге она обернулась катастрофой. И звали эту проблему Уильям Т. Спирс.
Первые два курса Грелль даже не подозревал о существовании этого юноши. Он был тих и незаметен, всегда занят какими-то собственными жутко важными делами и общался лишь с узким кругом друзей. Сатклифф же, шумный и артистичный, любил находиться в центре внимания. Порой ему даже всерьез казалось, что мир вот-вот упадет к его ногам. Однако это было не так, и красноволосому жнецу не потребовалось много времени, чтобы проанализировать ситуацию. Он и сам не знал, когда же все изменилось. На третьем курсе, когда имя Спирса стало все чаще мелькать на устах преподавателей? На четвертом, когда его исследовательскими проектами восторгалась вся Академия? Во время летней практики, где Грелль и Уильям не только работали в паре, но еще и оказались самыми удачливыми напарниками за последние века? Или же жесткая, болезненная конкуренция между ними существовала с самого начала, просто они не сразу это осознали?
Какое-то время Грелль даже рассчитывал подружиться со Спирсом. В нем было что-то притягательное, интригующее. У Сатклиффа было бесчисленное множество приятелей, одинаковых, ничем не примечательных и готовых бегать за ним хвостом. Уильям был другим. Он был умен, проницателен, целеустремлен и просто дьявольски работоспособен. Он был загадкой, которую хотелось разгадать, но загадка эта, хоть и маячила постоянно перед носом, оказалась красноволосому шинигами не по зубам. Возможно, когда-нибудь их соперничество с легкой примесью дружбы переросло бы в нечто большее, слишком уж много в этих отношениях было взаимного, но вместе с тем и недоверчивого влечения. Но пяти курсов академии внезапно оказалось так мало, а стажировка в управлении "Несущих смерть" была чудесной наградой, которую альма-матер могла вручить только лучшему своему выпускнику. К сожалению, лучшим мог стать только один.
- Если мы еще когда-нибудь встретимся, я устрою тебе воистину сладкую жизнь, - прошептал Сатклифф на ухо своему... кому? Сопернику? Напарнику? Другу? А впрочем, какая разница? Холодная логика и работоспособность на этот раз победили горячий темперамент и неутолимую жажду творчества. Уже завтра Уилл отправится на вожделенную стажировку, а Грелль... ну что ж, это отнюдь не сокрушительное поражение. Не зря его давным-давно интересовал мир смертных.
Попрощавшись столь своеобразным образом, красноволосый жнец стремительно покинул зал, в котором проходил выпускной, а потом и само здание Академии. Его гениальный спектакль должен был вот-вот начаться.